Первым моим побуждением было подойти и дать денег, хотя бы на хлеб. Но меня остановила знакомая: «Ему уже ничем не поможешь», – равнодушно сказала она как отрезала. Похоже, что люди, наблюдавшие столь нелицеприятную картину, думали так же пессимистично, отрешенно наблюдая, как человек слизывает остатки «скромного пиршества» с грязных ладоней. Впрочем, и ему было не до нас, все его внимание было устремлено на другие пакеты, которые еще предстояло рассмотреть на предмет съестного, составив тем самым «конкуренцию» бездомным животным – таким же бедолагам, как и он сам.

Глядя на него, я вдруг вспомнила еще один случай: на углу Ленина и Дахадаева, а точнее вблизи поста ГАИ, прямо на тротуаре сидела женщина. Одета она была сносно, но, несмотря на довольно-таки нетеплое время года, была в тапочках. Бросалась в глаза ее поза: согбенная, будто побитая собака, она сидела, уткнувшись лицом в колени. И опять мой душевный порыв остановила другая моя попутчица: «Откуда ты знаешь, кто она, вдруг пр…ка, или еще лучше – сумасшедшая. Как кинется на тебя». Предостережение прозвучало достаточно веско, поэтому я так и не решилась подойти, зато, когда пришла домой, еще долго не могла выбросить из головы этот тоскливый, заставляющий болеть сердце образ и корила себя за излишнюю осторожность. Хотя … чем бы я смогла ей помочь?

Я часто задаюсь вопросом, почему на те налоги, которые мы выплачиваем государству, в городе не создаются приюты для людей, потерявших кров по разным жизненным обстоятельствам? Почему мы – люди – должны терять свой человеческий облик, пытаясь придушить сострадание разумными отговорками типа – а чем мы можем помочь? Ведь отворачиваясь от чужого горя, мы подписываем приговор своей совести и совести наших будущих поколений. Почему мы действительно бессильны в этой ситуации? Почему наше социальное государство отмахивается от социальных проблем и учит нас тому же: быть равнодушными к чужой беде, лишенными всяких расщепляющих сердце эмоций – прямо как в романе Евгения Замятина «Мы».

Страшно чувствовать свое бессилие, сходить с ума от осознания, что беспомощен, что легче задавить все человеколюбивые эмоции, чем оставить кровоточить их как раны, разъедаемые новыми фактами из жизни. А факты неутешительны – сегодня ни одна центральная улица, дорожная магистраль с большим потоками машин не оставлены без внимания попрошаек. Именно они, как мне кажется, становятся ЛИЦОМ нашего города, столицы республики, потому что поняли – город равнодушен, свое надо брать нахрапом, как это делает большая часть населения, попирая при этом все мыслимые и немыслимые законы бытия и небытия. Какое им всем дело до каких-то обиженных жизнью людей, ведь они твердо уверены, что этой беды им не видать. А для отвода глаз и создания положительного имиджа можно помочь построить мечеть или какое-нибудь другое богоугодное заведение, чтобы туда ходили замаливать грехи ему подобные.

Говорят, что равнодушие убивает. А мне хочется продолжить – «человечность», ведь в погоне за рублем, в отличие от наших западных собратьев, гоняющихся за долларом, мы потеряли все, чем прежде гордилась наша страна. Гуманистические идеалы. Сейчас для нас они действительно стали идеалами недостижимыми и далекими, потому что умами правит хруст денег и больше ничего. Приведу простые примеры: на Западе для бездомных животных создаются приюты и ночлежки, где собаки, кошки и прочая живность содержатся в благообразном виде до того момента, пока их не захотят «усыновить». У нас же решением проблем с бездомными животными является простейшее – уничтожить. Нет животного – нет проблемы. Вот невольно и задаешься вопросом, а не постигнет ли эта жестокая участь и бездомных людей? Ведь российская действительность, к сожалению, имеет примеры такой «чистки человеческих рядов», совершаемых озверевшими подростками, возомнившими себя судьями и вершителями судеб людских. И что самое ужасное: выродки, осуществляющие эти омерзительные убийства, – это первый симптом болезни нашего общества. Если в их детских сердцах родители не посеяли крупицы добра, если государство демонстрирует свое абсолютное равнодушие к судьбе частного человека, если нет никаких идеалов и забыты нравственные ценности, то о чем мы ведем речь? Может, действительно, зажать уши, закрыть глаза и идти мимо тех, кто нуждается в помощи? Может, искоренить лексемы «сострадание», «отзывчивость», «чуткость», «сердечность» из словарей и посыпать их песком забвения? Чтобы не мешали жить и дальше гнаться за своим рублем, пока другой его не догнал? Тогда зачем нам вообще называться людьми? Давайте примем принципы «замятинского» общества за основу, нацепим себе номерки и будем верно служить единому Благодетелю в лице денежной единицы?

… Горько думать о том, что это действительно произойдет с нами и наши власти предержащие, чьи дети рассекают дорожные магистрали на дорогих иномарках, никогда не остановятся возле чужого горя. Что социальные проблемы бездомных никогда не станут реальной статьей расходов из бюджетных карманов (хотя, может, таковые статьи и имеются, но утекают они обычно в направлении чиновничьих карманов). Что наши потомки, читая слова Максима Горького «Человек – это звучит гордо», будут ломать головы над вопросом, что же этот писатель имел в виду …