Часть первая. Конфеты.

Болело все, что может болеть. По-крайней мере, мне так казалось. Тогда я думал, что все – это ноги (растертые в кровь), руки (в ссадинах и ушибах), грудная клетка .Долбанный Нукрий (никогда не понимал, как у шестиклассника может быть щетина и золотые зубы), всадил мне коленом еще в середине первого тайма. 1-1… еще 30 минут…2 по 15… Когда же это закончится?
-Не снимай бутсы,- орет мне Петр Павлович
Это мой тренер. Или наш тренер. Этого я так и не понял. Я долго считал, что это мой тренер. Пока на каком-то выезде, в каком-то Мухосранске, мы, голодные как собаки(третий или четвертый день турнира) стояли и ждали электричку на перроне, а он жрал « Мишки на севере» или «Каракум»… Доставал из пакета, аккуратно разворачивал фантик, потом фольгу, и жрал. А два моих голодных тринадцатилетних глаза впивались в пакетик, из которого он их доставал, с надеждой: а вдруг предложит? Не предложил. Я обернулся на пацанов и по их лицам понял. Это не мой тренер. Это НАШ тренер.
Очень похоже на разгром. 0-5!!!...
-Не снимай бутсы!!!
-Почему? Ноги отваливаются, – говорю я.
-Ты их потом не сможешь одеть, – говорит он.
Вообще-то, он тренер неплохой. Думаю, что один из лучших, кто надо мной измывался. Ну а то, что мудак… Хороший человек - это не профессия.

Часть вторая. Цветы.

Болело все, что может болеть. По-крайней мере мне так казалось. Тогда я думал, что все – это сердце. Ну да, мне повезло, что я с Ней познакомился. Она была супер. Стройненькая, с большими глазами и ушами, спокойная и рассудительная. Ушами я всегда называл грудь. Не знаю почему, но мне всегда нравились худенькие, с большой грудью. Помню мама мне показывала картины Рубенса и говорила, что Даная – это красиво. Я не понимал этого. Я считал, что красиво – это принять мяч на грудь, чуть положить корпус и в дальнюю «девять». Этого не понимала мама. Думаю, что она и сейчас этого не понимает. Как и я Рубенса.
Так вот… Это было Восьмого марта. Моим глазам уже было лет по двадцать. И я уже ненавидел эту немецкую тетку, в день Рождения которой, я должен попадать на деньги. Вернее, мне тогда казалось, что это деньги. Я был студент. Где-то дома ждет Она. Причем, я еще не до конца уверен, что Она ждет меня. Вполне возможно, что ждет мои подарки. Мы встречаемся только два месяца… У меня в кармане 3 рубля. Вообщем-то, на мимозу и духи должно хватить. Я иду на рынок. Муравейник кипит.
-Чудо! Кто хочэт чудо? Я здэсь.
Высокий грузин, очень похожий на Кикабидзе, орет на весь рынок. Он выше этой всей двигающейся массы. И он продает розы. А вернее Розы. Я никогда, ни до, ни после таких цветов не видел. И у него их никто не берет. Шутка ли, отдать пять рублей за три цветка? Тогда пятерка – это состояние. Бутылку водки можно купить. Или три бутылки «Кавказа».
Я стою, как завороженный и смотрю на эти цветы. Высокие, в палец толщиной ножка.
-Чудо! Чудо! – орет он. Замечает меня.- Бэри цвэты- нэ пожалеешь!
Да черт с ними, с духами думаю я.
- У меня только трояк.
- Купы два цвэтка.
-Два нельзя, плохая примета, - говорю я, как будто в это верю.
- Чудо! Чудо! Кто хочет чудо? Я здэсь! – продолжает он, не обращая на меня никакого внимания.
Я походил по рынку. На другие цветы уже не могу смотреть. Веники. Пару подходов к грузину. Безрезультатно.
0-0.
Ладно думаю, обойдусь без веника. Куплю духи и конфет каких-нибудь . Да нужно ехать, может все-таки, Меня ждет? И уже выхожу с рынка, как на плечо мне ложится тяжелая рука. Оборачиваюсь. Грузин.
-Студэнт?
-Да
-Дэвушке любимой?
-Да
- Ну дэржи тогда.
И отдает мне три розы. Я ему пытаюсь отдать деньги. Он ни в какую… я в шоке.
3-0 в овертайме.
Пока я вез их к Ней, на меня оборачивался весь город. Она была счастлива. Эти цветы простояли до моего дня Рождения. Два с половиной месяца!!!
А грузин… Он мог бы работать на каком-нибудь заводе или даже сниматься в кино, как его знаменитый земляк. А он цветы продает. Хороший человек – это не профессия.

Часть третья. ФК.

Болело все, что может болеть. По-крайней мере мне так казалось. Я думаю, что все – это все. Включая ноги, руки, сердце и голову. Голова болит с бодуна. Бодун наступает после перепоя. Перепой же не обусловлен ничем. А вернее, ничем и всем вместе. Т.е. если раньше нужно было искать повод, чтобы напиться, то теперь, пол-дня болит голова после вчерашнего, а пол-дня, как бы сегодня отмазаться от пьянки. И все равно, все эти потуги тщетны.
- Папа, ты ведь сказал, что «*******» – самый великий клуб. И его купить нельзя.
Это мой сын. У него сейчас тринадцатилетние глаза. У меня дома, как последствия той детской травмы, полный дом конфет. «Мишки на севере», «Каракумы», «Белочка» и «Трюфеля»...Он их не ест.
- Людям свойственно ошибаться,- говорю я, и поздравляю себя с удачно найденной отмазкой. Стоп!!! Какая отмазка? Что самый великий? Да нет. Я до сих пор так считаю. Что купить нельзя? Так тоже, вроде нет. Ведь купили.
- Но это не тот случай, - быстро продолжаю я. Купить можно все, акции, стадион, игрока, товарный знак, эфирное время… Нельзя купить то, что находится у тебя внутри. Нельзя купить мировоззрение, нельзя купить твою нравственность, нельзя купить твою душу.
The soul is not on sale. The soul is not bought.
Причем, таких душ – миллионы по всему миру!
-А знаешь почему, сынок? Потому что хороший человек – это не профессия.

Автор: Alex64